Это надо чем-то отметить. Например, спать пойти.
(А редактировать у меня почти нет сил, так что форматирование будет, какое есть;-(
Холодный камень
(Рассказ Тхардзим)
…Нет, не буду, не буду я утверждать, что все рассказы о
недогадливых горцах - труха. Не буду!
Лучше вспомню десяток историй из серии «Забрел как-то анфаласский рыбак в Белые
Горы – так далеко, как ни разу еще не забирался, а к тому же – один…»
Дома они, помнится, неплохо скрашивали зимние вечера.
А к вопросу – труха или нет, я все-таки вот что скажу. Вот
вам история о том, как я не сразу сложила хвост и голову. Всего один раз. И
все-таки…Для начала: картинка, как в достаточно заумном кино.
Небольшая пустынная площадь в горном поселке, - скорее был
бы даже просторный перекресток (от этого относительно ровного пятачка
расходятся три дороги – одна верхи две вниз). Но посередине возвышается клумба,
и как раз поэтому – все-таки площадь.
Именно «возвышается» - точнее, несколько частей газона
(украшенных попытками изобразить с помощью все-таки растущих там цветов
какие-то многофигурные композиции) располагаются секторами в нижней части возвышения.
Дальше просто идут бетонные ступени, довольно высокие по кругу, и
помельче-поудобнее – на четырех лестницах, сходящихся к площадке наверху.
Площадка невелика, и почти всю ее заполняет… то ли еще одно украшение клумбы,
то ли какой-то монумент… Впрочем, монумент должен хотя бы что-то изображать, а
здесь – просто камень, да, большой, частью уходящий в землю, но разве это
необычно для окрестных гор? Нет, это-то как раз совершенно обычно…
Гладкий – нет не полированный, просто достаточно ровный по поверхности, без
разломов и углов…
Но это только пейзаж, рамка.
На краю площади ребенок лет семи (в комбинезоне, так что не
понятно, мальчик или девочка) с серьезным видом отводит свою руку из руки
матери, не менее серьезно пережидает проехавшую машину (нечастое здесь
событие!) – и пускается бегом к центру площади.
А затем – вверх по лестницам, перебегая с одной на другую по
круговым ступеням, все так же быстро, несмотря на подъем… Пока не добирается до
верха. Там – с разбегу утыкается в камень-не-монумент, и тут же разворачивается
и так – раскинув руки, спиной облокачиваясь на камень, - надолго застывает,
глядя в светло-голубое небо…
Я любила Камень – за то, что он всегда был холодным, какая
бы погода не стояла вокруг – жаркое лето, пасмурная осень или еще чуть морозная
весна. (Зимой не было дорог и почти не было – вертолетов, так что – никаких
путешествий). Он был не промерзшим, нет, на нем даже изморози никогда не было,
- он просто был всегда холодным. Не так, как все окрестные горы. За это я его и
любила – он был другой, но при этом правильный и спокойный. Постоянный.
Всегдашний – но нельзя сказать «здешний».
А из-за Камня я любила поездки с родителями в поселок, и
даже сборы к ним любила – начиная с того момента, когда становилось ясно, что
отец или мать зачем-то едет в поселок Белые Горы… Сам по себе поселок
был не более Белые Горы, чем любая гора вокруг и любая деревня или
одинокая хижина в них, но это и было понятно. Просто он – центр национального
района Эред Нимрайс (т.е. Белые Горы опять же, административный центр –
это слово я узнала попозже)… Представляете себе, где это? Не очень? Смотрим на
родную карту Гондора, за Столицей есть очень даже приличный Лоссарнах, за ним –
вполне еще приличный, но порядком аграрный Лебеннин, а за ним, если не к Морю
(где вовсе даже Дор-эн-Эрниль и еще-вполне-приличный Белфалас), так вот, если в
горы, то дальше начинается дикий-дикий Ламедон, дикий-предикий, совсем дикий… А
когда он в ущелье Тарланг кончается, то тут-то – за ущельем – и начинаемся мы.
Дикие горцы то есть. Национальный район Эред Нимрайс. Белые Горы.
И есть у нас, кроме этих самых гор – один (прописью)
поселок, сколько-то там деревень (не факт, что кто-нибудь считал) – а еще,
кажется, есть заповедник какой-то, это я еще в детстве знала, в него туристы на
вертолетах летают… А больше ничего нет. Только горы. Но нам хватает.
…Так вот, пока отец сдавал в контору шкуры или яблоки, или
мать – яблоки или то, что наткалось, меня можно было найти в одном и том же
месте – спиной к Камню. Я ловила его прохладу, тепло от солнца – и было мне
хорошо.
..А потом – приснопомянутый интернат, курс истории, нет, не
самый первый даже, в «Рассказах из древних времен» я это как-то пропустила,
нет, двумя классами позже, разговор одноклассников, - это, кажется, томная
девочка южно-гондорских кровей:
- Да, мама рассказывала, они туда прилетели вечером – на
вертолете, на час всего, а там солнце заходит, горы кругом нависают, тишина
мертвая, и так мрачно, так мрачно, кажется, сейчас Мертвые и выйдут… «Я, -
говорит она, - и не нарадовалась, когда мы снова в вертолет полезли»…
А мне вроде бы рассказывать нечего, я-то никуда не
путешествовала… дальше поселка Белые Горы, я сижу за партой и как-то тупо
смотрю на учебник, на картинку, где высокий такой и светлый, прямо-таки
светящийся Исилдур что-то грозно вещает черному-злобному-скрюченному вождю
Народа Клятвопреступников, и рукой на что-то опирается, на что-то такое
большое… такое странное… потому что знакомое…
И тут я из-за парты выпрыгиваю, и где-то в полете и кричу:
-Подожди! Черный Камень? Да разве там страшно? Он просто…он
всегда холодный, вот! Он не-оттуда!
Я приземлилась. И аргументы закончились.
Жаль. Потому что не поняли меня, похоже.
- Да, да и мама говорила, в том-то и страх, что он какой-то
потусторонний, непонятно откуда взявшийся… Нет, я туда точно не поеду, когда
вырасту, лучше уж к морю поюжнее…
А я сначала стою, а потом уже сижу, хлопаю ртом – как рыба
из того южного моря, хлопаю глазами… И сначала в голове никак не умещается: да
как же они не могут понять? Да что же там страшного?? Они хоть пять минут вот
так – спиной и спокойно постоять пробовали??? Послушать…
А потом там не умещается уже другое. Ну да. Камень. Тот
самый (я даже ясно представляю этот закат, хотя до вечера мы никогда в поселке
не задерживались). Черный Камень. Камень Эреха – он же, ведь он, ведь я слышала,
раз или два, или больше – заповедник, да-да, Национальный Заповедник «Эрех»...
И пропускала мимо ушей. Раз за разом. Тогда это слово для меня ничего не
значило, а Камень просто был – знакомый и свой.
Нет, не подумайте, потрясения в смысле истории собственного
народа я не испытала. Про Клятвопреступников я знала тоже с детства, как и про
то, что наше племя было – соседнее, всегда более слабое и малочисленное, и
поскольку те, что отправились по зову Человека Моря (ну Исилдура, кого же, если
не Исилдура) на войну, не вернулись, кажется, поголовно, малочисленностью оно и
продолжило отличаться… Это все понятно.
Потому что у того племени все было как-то сложно – власть,
больше власти; свои боги, еще чьи-то боги, потом Большой Черный, которого
сначала не было, потом был, потом снова не было и снова – был (но уж без них,
по крайней мере – живых).
А у нас – ничего великого, просто на всё есть свои Сильные,
и на гору, и на реку, и на яблоки, а кто-то – и на много что, вот хотя бы
Кархла Рыжая… И в этом нет ничего страшного, поверьте мне!
Я когда-то, приехав на каникулы, взялась со всем восторгом
доносить до отца важную вещь:
- Понимаешь, я тут все поняла! Кархла сделала все для нас
тут, а Эру Единый сделал ее и эти горы, он вообще ВСЁ сделал, понимаешь?
А отец шил сапог. Он даже ненадолго оторвался, стежок не
доделал, и сказал что-то вроде:
- Да… так много кто говорит, если из города приезжает… Может
быть, так и есть.
И продолжил шить.
И вот теперь я твердо знаю, что так оно и есть. Просто и
спокойно. Как тот камень.
…Впрочем, для Клятвопреступников ведь тоже все закончилось
хорошо и спокойно, и вы это знаете, вы ведь историю наверняка знаете не хуже
меня, даже если сдали – хуже…
Впрочем, это еще как посмотреть.
Вот они и смотрят – мои товарищи, уже по университету, и
спорят до позднего вечера (переходящего в раннее утро и первую пару), - что-то
им привелось так вот поспорить: о клятвах всяких. И самые древние и могучие на
ночь тревожить не стали, а с клятвой Кириона-Эорла вроде бы все понятно… а
Дружественный Союз тут не при чем, то есть при чем как раз, но явно не к
моменту произнесения…
Так вот и вышло, что без Клятвопреступников – никуда. А еще
вышло, что как ни кинь, что-нибудь да плохо: то ли Исилдур гад, что связал их
таким заклятием (да, там уже дошли до заклятий и некромантии… часам к двум
ночи), то ли они дураки, что хоть в чем-то поклялись (Темному, Светлому, обоим –
это уже часа три), то ли на государя Телконтара и вовсе приличных слов нет, это
еще похуже некромантии будет, и покоя-то, конечно, они никакого не обрели, а
обрели такое, ТАКОЕ… (за окном откровенно светает).
А мне бы возразить, из меня снова фонтаном хочет вылететь
мысль: да как же так, да что же там может быть неправильно, да как же может –
не быть покоя, если камень холодный, всегда холодный – и спокойный, и на
площади хорошо, и солнце – теплое…
Но я давно поняла – еще тогда, в школе, что про Камень очень
трудно рассказать так, чтобы было – понятно. Чтобы за словами встало то, что
есть, а не то, что из учебника. Чтобы горы не нависали.
А еще – я засыпаю. Да я бы заснула – уже давно! – если бы
достойная Унголианта Гхаш не притащила с собой на хвосте эту дискуссию вместе с
ее участниками… А так – дремлю кое-как, но на связную речь уже вряд ли
способна, то, что о Камне – это до речи, это пучок ощущений, знаете ли…
А еще у меня есть идея – да-да, про Камень, как-то он к
слову пришелся, у меня есть идея и я ее думаю – раз уж спать не получается… И
если я ее когда-нибудь додумаю, может быть, мне хоть кому-то еще удастся
объяснить про Камень – просто, добежав до него вместе и предложив потрогать –
хоть так, хоть тем, кто поедет со мной…
Потому что арнорской археологии поможет проснуться только
Арда Энвиньянта, потому что в гондорской археологии я не буду искать свои два
личных квадрата, потому что мордорская археология бесподобна, но все-таки не до
конца – моя…
…Да-да, я не забыла, даже сейчас, что своих соплеменников
мне копать не грозит, с покойниками у нас обходились (а кой где – и обходятся)
радикально; а еще я помню, как ругается университетский клуб спелеологов с тем
е заповедником «Эрех», теперь я это знаю, - и что за байки рассказывают они,
пока выбивают бумаги, о том, что же можно встретить на Пути Мертвых (и самая
правдоподобная среди них – про роханскую таможню)…
И все-таки у меня есть мысль, и я ее думаю.
Но главное, что я все-таки засыпаю, хоть на пару часов, зато
от души.
..И напоследок – еще одна картинка. Наверное, это сон, но у
него много шансов стать явью - и очень скоро.
Тот же поселок. Та же площадь. Та же клумба. Композиции из
хилых цветов на этот раз совсем замысловатые – наверное, недавно старшим
цветоводом назначен кто-нибудь только что из Столицы.
Так же переждав машину (из которой сама перед тем выбралась,
поблагодарив водителя) и перескочив дорогу, к подножию возвышения подбегает
девушка – впрочем, в наше сложное время обладательницу этого растрепанного
хвоста могут счесть и за юношу.
Время к вечеру, - нет, еще не закат, но солнце уже скоро
скользнет за горы – но пока еще не скользнуло, пока еще есть время.
Она быстрым шагом, почти бегом поднимается к вершине,
останавливается на мгновение – сбросить на землю сумку с плеча, а затем –
поворот, раскинуть в руки, смотреть в небо… И – на самом деле напряженно
вслушиваться в камень за спиной, продолжая разговор, начатый то ли лет двадцать
назад, то ли – за пару тысячелетий до сего дня…
- Клятвопреступники, ваши
души получили покой?..
Молчание. Тишина. Такая ясная и цельная, что она не может не
быть ответом – «Да». Иначе не было бы
– этого спокойствия…
- Клятвопреступники, а
где ваши могилы? И не говорите, что только под горой!..
Это не ответ, у него нет другого голоса или звука, даже
мысленно, он просто приходит в ее собственную голову – «Не только». Но это ответ, и за ним даже начинают вставать смутные
картины – ладно, это пока гипотезы, их можно будет проверять позже….
Впрочем, без горы тоже не обойдется, без родимых спелеологов
и неизбежной дирекции заповедника, вот-вот, сейчас она пойдет в дирекцию с
бумагой, только никак не удержаться еще от одного вопроса:
- А поселения?
Чтобы снова, своим голосом в своей голове себе же
ответить-услышать: «Узнаешь».
Она наконец отделяется от камня, подбирает сумку и начинает
спуск – поначалу прыгая не по лестнице, а по высоким и неудобным круговым
ступеням. Пропрыгав, наверное, три, она разворачивается – лицом к камню и,
снова раскинув руки, выдыхает на прощание чуть ли не на всю – все равно
пустынную – площадь:
- Клятвопреступники, я
вас люблююююууу!....
- и сбегает в припрыжку по ближайшей лестнице. У подножия
она переходит на спокойный шаг, добывает из сумки бутыль минералки «Эйтель
Мортонд», нащупывает для верности еще раз письмо в дирекцию заповедника… У нее
как раз есть время – час до их закрытия, и потому она решительно направляется к
одному из одноэтажных беленых домиков площади…
…Потому что невозможно не любить то, что копаешь.
Бесполезно: все равно полюбишь – позже. Так зачем тратить время и мучаться?...
июнь-июль
г
P.S. Не знаю, как это вопринимается без самих "Песков", но - вот, что есть, то есть...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →