*
Тот день действительно пришел скоро – но за несколько дней поздняя осень успела стать зимой,, - быть может, и непрочной, но землю схватил мороз и на нее опускались крупные снежные хлопья.
В тот день к тому, кто отзывался на имя Талион, пришли все трое приглашенных им – и командиру дозора оказалось совсем легко и просто это сделать: где-то полтора месяца назад он основательно застрял у целителей, и был уже в общем и целом поставлен на ноги, но нынешний дозор возглавил Даэлир, а сам он – ворчал на удержавших, наслаждался вечерами в тепле и под крышей, писал заметки об обороне крепости – затем, чтобы воспользоваться ими мог не только он сам, всякое ведь бывает…
В ту ночь, что пришла след за днем, в сны лорда Маэдроса стучалось Внешнее море – словно доплескивало через брешь в той каменной определенности судьбы, которую могли пробить не только подвиги и победы, но и несколько разговоров по-другому и о другом. Не пролом, через который можно бежать, - скорее, щель между камнями, куда может проникнуть, если разойдутся тучи, луч света…
*
- Скажи мне, какое написать имя? – спросил его мастер-камнерез, тот же, что однажды уэе вырезал на простом сером камне – «Амлах, сын Имлаха, воин Химринга», - и кто теперь скажет, уцелел ли тот камень до сих пор?
- «Талион», - ответил ему Маэдрос. – Потому что это действительно так, потому что это – его имя, и здесь многие называли его так же. А прочее – не важно. Оно не меняет сути…
*
…Талион, «Стойкий». Одно слово, никаких людских обозначений лет – не они важны для памяти.
У этого камня (его вкопрали рядом с могилой, не дожидаясь, пока осядет земля) и стоял лорд Маэдрос в одну из оттепелей той же зимы, когда услышал за спиной приближающиеся быстрые шаги, почти бег.
Он обернулся - и увидел Даэлира.
Тот остановился – под взглядом, приказывающим «Говори!», и начал – сбивчиво, словно запыхавшись, но в самом деле – скорее от смятения в мыслях:
- Мы ехали через Эстолад – недалеко от Келона, лорд, - давно проехав Южную дорогу, но уж точно не добравшись еще до серверной… ближе к вечеру, вчера, когда из леса – да, просто из леса, без дороги, там, где их и быть не могло, скатываясь в реку – появились наугрим. Войско наугрим.
- Войско? – только и переспросил Маэдрос.
- Да, или скорей… отряд, и не слишком большой… Дело не только в оружии, без которого они никогда не ходили, - они отбивались от преследовавших их эльфов… эльфов Дориата. А те – преследовали их, и… старались перебить, как мы быстро поняли.
- Что вы еще… сделали? Или – только видели?
- Сделали, но неминого: одного залпа наших стрел было достаточно, чтобы они не пытались повернуть на юг. А затем к дориатцам пришо подкрепление – еще отряд, из лесов севернее – так что вряд ли они оказались очень обязаны нам… или благодарны, - но из того, что они кричали – нам, наугрим и друг другу, - мы ясно поняли, что король Тингол – убит, а завесы Мелиан… больше нет. Это всё.
Действительно – всё. Маэдрос выслушал его и еще несколько мгновений, казалось, вслушивался в мир: рушится ли? Накреняется? – а затем четко и тихо приказал:
- Позовешь братьев – Маглора, Близнецов, - в большой зал, придешь сам и… у вас есть раненые?
- Нет.
- …и все остальные.
Мир вокруг был серым и коричневым. Щель – и луч, проникавший в нее, исчезли. Что закрыло их – тень или новый камень? Но ты – успел, ты – уже ушел…
- Гонцов в Оссирианд пока посылать не нужно – вначале обговорим все здесь. Иди. Я приду – очень скоро.
Он задержался буквально на несколько мгновений, чтобы ясно сказать себе: передышка закончилась Чтобы тихо сказать другому… нет, другу:
- Прощай, Хурин Талион.
Что бы ни совершил ты, пройдя не так уж давно через земли Дориата, теперь на них совершается уже совсем не твоя история…
Но твоя – была.
Он развернулся, и – сам почти сливаясь с серым и коричневым, с плотным влажным воздухом, - направился к замку.
Каноническое послесловие
"Скитания Хурина" из набросков сюжета (перевод Элентира):
"Сердце Хурина ожесточилось против Тингола. Он обошел его [Дориат] и направился в Нарготронд. Зачем? В поисках известий о Турине. К тому же, он восхищался Фелагундом.
Новости о падении Нарготронда дошли до сыновей Феанора, они встревожили Маэдроса, но вовсе не огорчили Келег[орм]а и Куруфина. "
Пожалуй, из этого фрагмента - и более всего из последней фразы (и мыслей, причем тут история Хурина) и выросла эта история, кою я, кстати, таки не считаю апокрифом. Ибо говорят, что бросился в море, а еще могут говорить - вот такое...
Благодарности
Профессору Толкиену - за "Скитания Хурина" и наброски к ним.
Кристоферу Толкиену - за молчание Тингола, речь Мелиан и ответную речь Хурина.
Джеффри - за Хурина, народу Бретиля на играх "Нарн и Хин Хурин" и "Скитания Хурина" - за народ Бретиля.
И всем тем, кто дочитал эту историю.