«Сон в летнюю ночь», 08.01.10
Удивительное дело – театр! То после пьесы о жизни отбросов общества, где в финале кто-то повесился, выходишь с душевным подъемом, - то с комедии Шекспира, где все в конце концов поженились, - с отчетливым ощущением грусти. Нет, не оттого, что плохо сыграно (это обычно вызывает другие чувства), и не оттого, что раньше было иначе (этого я уже и еще (в записи) не видела).
Но по порядку.
Хорошая новость – в «Сне» есть на что посмотреть. Хочу туда когда-нибудь еще раз, с Бобром и парой букетов конкретным лицам.
Да, если что, «посмотреть» - это я не про костюмы. Они, конечно, взгляд привлекают, но (в афинской части) отчетливо шизофреничны. И автор, наверное, вдохновлялся именно древними греками… Я даже отловила пару моментов, когда дамы могли напомнить критские статуэтки… Я даже наутро сообразила, что у Ипполиты в костюме одна грудь выделена не по приколу, а по известной греческой народной этимологии слова «амазонки» …[Как «безгрудые». Предполагалось, что они еще в юности выжигали себе одну грудь, чтобы не мешала стрелять из лука.]
Но помимо того, что эти конструкции, по-моему, все постоянно поправляют, чтобы они не падали (начиная от главного героя)… Есть еще хула-хуп у Ипполиты, виноград на самом интересном месте у Елены, не то скатки, не то кармано-сумки за пазухой – у всей мужской части населения… И черные головные уборы. Вот тут уж не знаю, что имелось в виду, но у кого физиономия покруглее, напоминают в них китайских чиновников, а у кого поуже (у Эгея-Шахета, например) – египетских фараонов! (А.С.В. никого не напоминает. Только себя в дурацком головном уборе. И если две влюбленные парочки хоть на странствия в лесу переодеваются (и Елена-Чирва даже имеет приличный вид!), то главные герои так и ходят, увы).
Так вот, про посмотреть. Шла я, понятное дело, уже с предвзятым мнением, что вот можно на Тезея и Ипполиту смотреть. И в нем успешно утвердилась. Но если бы жто было только так, то все было бы печально, поскольку появляются они лишь в начале и в конце (пение в конце 1 действия из глубины сцены не считаю, мне А.С.В. и видно-то толком не было).
Но что еще точно есть – это мастеровые-актеры, особливо в первом действии.
Об остальных доложим сразу для ясности. Увы-увы, остальные любовные линии в известной мере увы. Разве что по принципу «дабы оттеняла» на фоне Гермии (Карины) лучше смотрится Лизандр, а на фоне «Доветрия» (Горшков – был и остался чмокающим Варенухой!) – Елена (Жанна Чирва, вот чудеса! Нет, оказалось, что сыграть даму, бегающую за поклонником, который бегает от нее, она вполне способна!). Особенно когда в нормальном платье…
Оберон-Леушин, понятное дело, откровенно порнографичен, зато «дабыоттеняет» Пэка (Д. Гусев).
А вот Титания-Бычкова с кустиком папоротника на заду никого не оттеняет, откровенно вульгарна, а когда переходит на крик, кричит как всегда – я эту интонацию третий спектакль узнаЮ ! [Имеются в виду три разных спектакля – соответственно, «Сон», «На Дне» и «Чайка». Словом, и персонажи, и обстоятельства – разные.] Зато, кстати, она неплохо поет. В особенности – лучше своих дев, их которых кто-то явно и громко попадает мимо. Вот и пела бы, как говорится…
*
Вернемся к тем, на кого смотреть стоит.
Итак, Тезей. Откровенно влюблен, счастлив и резвится, ест свой и чужой виноград, прикладывает повсячески Деметрия (с наслаждением! Я запомнила еще только «Диатезия», но там, по-моему, в сумме было вариантов 10!) – всё, вестимо, комментирует…
Похоже, он по сю пору немного удивлен самим фактом, что вот так влюбился. То ли раньше вообще не случалось, то ли раньше никогда не думал, что полюбит именно такую Ипполиту. А вот же – любит! Именно такую – «дикую и симпатичную», с обожанием глядящую на него, но выражающую и эту любовь, и все прочее с прямотой настоящей амазонки, «кентавром битой», которая как хлопнет мужа по плечу – так тот ойкнет… Интересно, как он ее «с боя взял»? Не иначе как военной хитростью – хитрость на физиономии герцога Афинского написана явно, и не только военная.
Вот он вроде бы соглашается с Эгеем насчет его дочери – произносит ей что-то, по словам – суровое, насчет монастыря… Но придумывает срок до завтра, а в голосе ясно читается – «Ну, соглашайся, а там, глядишь, что-нибудь придумаем… поняла, Гермия? Не дури до завтра!»
И искренне радуется, когда решение находится само. (…так что – или военной хитростью, или просто – везением).
Да, здесь вроде бы нет истории, здесь уже результат с отдельными намеками на прошлое (очень живыми – камень, на который он лазил мальчишкой…) – но как же им хорошо, заразам! Только дурацкие костюмы толком обняться мешают…
А потом Тезей шуганул горожан «на цыпочках в оранжерею», на сцене появились мастеровые, и все стало не менее интересно, но совсем по-другому.
Увы, сидела я на шестом ряду – не далеко, но отдельно от товарищей, и потому не сразу доходило до мысли, куда и на кого (и на что) имеет смысл смотреть.
Так что смотрела я прежде всего на их игру, и даже веселилась, и хороши, пожалуй, в некой мере были практически все. И Бакалов, никак не уходивший учить пролог (о, это определенно лучше «Мастера»! Что ж это за спектакль, такой…Впрочем, не все, не все в нем играют плохо!), и Анищенко-Фисба… И уморительный Миляга, глухой как тетерев, но очень энергичный (когда он решал, что пора «вролиться» в Льва)… Кстати, по «подпольным» сведениям – это замена или ввод. Не знаю, кто там был раньше, но результат явно хорош! (Но и нынешний «Диатезий» - увы, тоже замена…) И Мих. Белякович-Стена… Вот на Стену у него пластики вполне хватает! И изобразительных средств – на горячее желание «пойти в кустики» - очень натуральное!
И, конечно же, Режиссер – и Пирам. Режиссер был настолько самодурственен – распределяя роли, требуя «сделать щель», отправляя «учить пролог»… Что даже я на шестом ряду что-то заподозрила! Нет, он не копировал В.Р. (и безрукавки у него не было!) – он сходствовал, видимо, по сути.
Актеры отвечали ему взаимностью. Пролог и Лев просто продолжают гнуть свою линию, не беря в голову, а Пирам еще и встревал – роль себе просил, например… О, с каким выражением говорил он режиссеру, занявшему место пропавшего «в кустиках» основы – «Сделай щель!». И ведь не только за себя отыгрывается…
Пожалуй, из образа режиссера выпадала только финальная фраза при появлении Осла: «Основа, братишка, ты все-таки пописал…» - какое там было глубочайшее человеческое печальное удивление!
(Впрочем, поскольку это все же не копирование, может быть, это о том, что и у такого режиссера, бывает, прорежется человеческое лицо!)
…в общем, подозрения у меня были, а перерыве на меня буквально ссыпалась Змея, и в подробностях выяснила, что тут было, - и о чем. Вот и еще один повод пойти снова – и на первый ряд.
*
Далее было второе действие, и было оно, пожалуй, менее внятным.
Вообще я на Юго-Западе, кажется, в третьем случае наблюдаю феномен действий неравной длины, когда первое длится основательно дольше второго.
И, надо сказать, первому это явно идет на пользу, оно выходит ярким, насыщенным и вовсе не кажется долгим, - на «Мастере» я только в антракте узнала, что прошло 2 часа! А вот второе на этом фоне оказывается и более бледным, и менее единым.
(И четко логику разделения я понимаю только в «Чайке», но не здесь).
Словом, те же мастеровые-актеры переходят уже к самому спектаклю, т.е. к чистому гону, а он, как ни странно, выглядит бледнее репетиции.
И еще – «Ослу Ишаковичу», уже после превращения, так и не удается, на мой взгляд, сыграть этот восторг и подъем душевный при словах «я был любим!..» Они сказаны не раз, но, пожалуй, не прожиты – ни в процессе, ни после, воспоминанием.
Но, возвращаясь к спектаклю, точнее, к тому, что после него. Еще одна сцена, никакого гона, никаких событий даже вроде – актеры по одному подходят к Тезею с Ипполитой, тот благодарит их, что-то говорит каждому – и они по кругу один за другим обходят группки афинских жителей.
И вот именно тогда, как-то поверх событий – отчетливое ощущение печали.
…Словно, как ни странно, этот обход – прощание. И это снова оказались не глюки с шестого ряда – после спектакля Змея ощущение подтвердила – «значит, так это и играется».
Что это – «вторая доска из храма Посейдона» из истории про режиссера и актеров, уже не сатирическая и про настоящее (в том числе), а серьезная и про память?
Про тех, кого вспоминают во время сцен «народного театра» видевшие спектакль раньше (благодаря нынешних исполнителей за то, что они играют по-другому)?
И вот, поскольку прочее было менее внятно, а то хорошее, что было в финале (Тезей и Ипполита) являло собой продолжение темы первого действия, – эта печаль и оказалась «результирующей» на выходе, настроением, продлившимся гораздо дольше финала спектакля.
И это, пожалуй, неплохо, это даже и правильно – не тоска, а та печаль, которая светла. Память.
…Хотя ходили вроде бы на комедию, и даже в процессе, было дело, порадовались.
… - 13.01.10
P.S.А букет был один, от Фреда – Тамаре. А к сему последовал от А.С. непередаваемый мимический концерт «Как, цветочки не мне, а моей жене?! Ну да, конечно, конечно…»
А вот ;-)