А после полуночи, вовсе даже наоборот - день Кота. С чем я его, Кота, и поздравляю!
А что подарить Коту и в марте?
Конечно, что-либудь про любовь!
...к вопросу о самом частом слове в некоем интервью...
О любви
(а также и о Сильмариллионе, эльфах, людях и прочем)
Писано на Драбель-фесте, на заявку "Маэдрос|Фингон. Читают текст Сильмариллиона и обсуждают тонкости значения слова "любовь". Упоминание Платона приветствуется." Автор честно извратился и в самом деле упомянул Платона... ну, как мог,так и упомянул!
...Странное ощущение – ты не готов вернуться. Ты помнишь и любишь мир – тот, за стенами чертогов, твои мысли тянутся к нему, - но ты еще не можешь войти в него. Нужно еще довольно много сделать. С собой. Ты сам – инструмент и материал, это как раз очень понятная для Нолдо вещь. Раньше, там, материалом тоже мог быть ты сам – как, например с косами: можно заплести две, четыре, двенадцать, - это будут разные дни, настроения и обстоятельства… Так и теперь. Еще много кос заплетешь, прежде чем…
И сам понимаешь это, сам, не Намо тебе запрещает… А вот и он, кстати. Соткался в ответ твоим мыслям в дальнем углу призрачной комнаты.
- Ты хочешь спросить, согласен ли я…
- Я скорее просто думал о мире. Я помню его… но тем, что он был прежде… - Недоговорил, следующая мысль обогнала предыдущую, - И помнит ли нас этот мир? Я знаю, в Валиноре есть те, кто ждет, - а кроме них?
Мысль, ясная и холодная, тоже не увеличивала желание выйти за стены.
- Ты не поверишь мне, сын Финве Нолофинве, помнит, и даже не только этот мир в строгом смысле слова… Вот, посмотри!
Намо добыл из складок одежд книгу и протянул его Фингону.
Надо же, кодекс, не свиток. Что это может быть? И…
- …так откуда? – спросил он, принимая предложенное.
- Я же сказал тебе… Хочешь, спроси Келебримбора, он тебе объяснит что-нибудь про пространственно-временные петли… Не хочешь? Что, - вдруг усмехнулся суровый Судия, - уже спрашивал?
Фингону даже кивать не понадобилось – мысли его открыты, Намо и так увидит, что ретировался он тогда на третьей фразе…
- Язык и письменность тебе незнакомы, но свойства Чертогов таковы, что ты поймешь их, как только пожелаешь внимательно прочитать текст. Так что – читай… И лучше бы – не в одиночку, заодно и обсудите…
Голос его удалялся, как удалялась и фигура. Ничего, что в прошлый раз по этой траектории была каменная стена?..
Впрочем, неважно. Пусть это Келебримбор объясняет. А вот почитать не одному… Хм. Фингон перевернул первую страницу кодекса, на обложке мелькнули Два Древа, из которых сыпалось множество фигурок мелких фигурок… наверное, людей или эльфов.
Вгляделся в знаки – в самом деле, незнакомые, немного похожие острыми углами на кирт…
Верхняя строка так и осталась непонятной, а ниже он совершенно четко прочитал – «Квента Сильмариллион».
Фингон задумался. Никого из близких родных – тех, кто здесь, тревожить Историей Сильмарилов сейчас не хотелось. А вот если говорить о друзьях… Начать хоть с Майтимо. Он пишет трактат, - это Фингон знал, - он давно мечтал его написать, но при жизни все как-то не выходило… О роли чисел в устройстве мироздания. Но даже в Чертогах автору порой нужна передышка… Так что – почему бы и нет?
…И еще конечно же – чтобы не одному.
*
…я раньше никогда не думал, насколько вся эта история – о любви. Вся история этого мира, от самого сотворения!
Валар узрели Видение – и полюбили явленный в нем мир – и Эру создал мир таким, чтобы их любовь смогла принести ему наибольшую пользу.
И когда мы узнаем о том, чем занят тем или иной Вала, мы прежде всего читаем здесь, что или кого он любит, не повелевает, создает, умеет, использует – любит. Манве – птиц, Яванна – все растущее, Нэсса – оленей, а Ороме – земли Средиземья…
Многие среди нас учились у Валар. Наверное, лучшими учениками стоило бы признать тех, кто взрастил в своей душе хотя бы отблеск подобной любви, - и она вела их, становясь их путем, мастерством, делом… и судьбой.
..любовь к странствиям приведет Финрода в земли Оссирианда, а значит – к новой любви, что прибавится к прежним – ко Вторым Детям Эру, Пришедшим Следом. Одну любовь оставил ты в Валиноре, - и, казалось, потерял навеки, - и вот, нашел в этих землях совсем иную, новую – и был любим в ответ… И не только его дом попал в сети этой любви, - нет, все мы, - и твой Дом, брат, и сам я… Может быть, о нас еще помнит кто-то, несчетные столетия назад ушедший за Круги Мира, - а мы помним о них, почти не надеясь на встречу…
…самое трудное условие – не любить. «Не люби слишком творения своих рук…» Ты говоришь это, вала Ульмо, чтобы устоял город, что ты полюбил еще в замысле, и выжил народ Нолдор, любимый тобой, но разве ты не знаешь, что это почти невозможно – не любить то, что любишь, не держаться за него – и не защищать до последнего…
Любовь исцеляет, возвращает с порога смерти, а порой и с тех путей, что за ними. Об этом здесь сказано столь ясно, что мне нечего и добавить, - кроме того, что я знаю сам, а еще больше знаешь ты…
Но там, где встречаются любовь и нелюбовь, рушатся города и гибнут королевства, гибнут Эльдар, Эдайн и последняя надежда, - и не только история твоей сестры, Финдекано, и не только история того же Города Поющего Камня подтверждает это… Мы сами шагнули за ту грань, крикнув на освещенной факелами площади: «Ни закон, ни любовь…» Остается только удивиться, что мы принесли – за столетия, прошедшие после этих слов – не только разрушение… Может быть, хотя бы потому, что мы полюбили эти земли?
И потому – страшно, когда любовь убывает или уходит. «Мало любви будет между народом Нарготронда и сыновьями Феанора…» - сказал моим братьям новый король Нарготронда, изгоняя их. Мало любви – это уже слишком много. Это почти смерть, а когда любовь, - даже к этим землям, даже к памяти прошлого, - уходит вовсе, мы тоже уходим – из этой жизни. Потому что есть только один из живущих… или все-таки живших? – о котором на этих страницах сказано, что всякая любовь покинула его – Моргот. И милосердны законы мира, которые не дадут никому повторить его судьбу – впрочем, кто бы по своей воле мог захотеть чего-то подобного?...
- ..нет, ты мог бы себе представить что-то подобное? – прерывает мои мысли возмущенный голос Финдекано.
(Книга уже некоторое время у него, пока меня захватило течение мыслей. О чем ты думал, вала Намо, выдавая один экземпляр книги с предложением почитать его не в одиночку? О том, что нам еще надо научиться делиться друг с другом?)
- Представить – что?
- Эдайн, поклоняющихся Морготу!
- Знаешь, в Ангбанде…
- Да не в Ангбанде! На своем собственном острове! Который им, между прочим, Валар создали, а майар привезли!
- Но тогда – почему?
- Они говорили, - ныряет он в книгу, - вот, что они слишком любят эту землю и не хотят ее покидать!
Финдекано горяч и гневен – таким не бывал он давно, очень давно… Наверное, с тех пор, как мы встретились у озера Митрим, я уже не видел его таким…
- Вот в этом я бы понял их… и что же вышло из такой любви?
- Вот это ты себе и не представишь, Нельо! Они отравились морским походом на Валинор, думая раздобыть себе таким образом бессмертие…
- А, так ты об этих? Ты никогда раньше не слышал о них? Это было уже довольно давно…
- А ты?
- Так получилось, что услышал. И когда сильно задумался о них – что, как ты понимаешь, почти одно и тоже, что «пошел и спросил Лорда Намо», - он сказал мне, что такое случается с Людьми не только в нашем мире, - и показал некий свиток…
- Подожди, так он уже приносил тебе какие-то книги?! То-то ты не удивился моему рассказу, а сразу бросился читать!
- Да, приносил, и не только мне… Тьелпе вот долго изучал какого-то Шредингера…
- А, так вот откуда… Подожди, не до него мне сейчас! Так что сказал тебе Намо? И что за свиток?
- Словом, он сказал, что с Людьми такое бывает. Даже с лучшими. А в том свитке был записан некий Атрабет между Мудрыми какого-то народа Людей – как я понимаю, о чем-то, что было задолго до них…. Записал это… сейчас припомню имя, что-то связанное на их языке с «плоскостью»… вот, Платон! Так вот, они толковали про некий остров, жители которого со временем стали весьма горды и воинственны…
- Да? – переспрашивает меня Фингон, продолжая пробегать глазами строки кодекса. – А… а что с ним случилось после этого?
- Он утонул.
- Утонул? Погоди… а тут… не очень понимаю, как именно… ладно, это потом… пути замкнулись в кольцо… Нельо, какое совпадение, этот остров тоже утонул! А где был тот?
- Не знаю, ни одного знакомого названия… Сам остров назывался, кажется, Атлантида – по имени того народа…
- А что с ними стало дальше? Они тоже утонули, все?
- Беда в том, что свиток оказался без конца, и Намо заверял, что тут уж ничем не может помочь…
- Да? Гм… жаль. Ну, посмотрим, что было здесь…
Он склоняется над книгой, через некоторое время я не выдерживаю и заглядываю через плечо. История мира продолжает складываться в строки, значит мир, даже сомкнутый в кольцо, еще жив. Потому что из него еще не ушла любовь…