И одним временем явятся еще письма Полины Барыковой, и еще некое количество мелочи...
Да, кстати, о Полине Барыковой я сегодня и рассказываю малость.
Автор второй по толщине пачки писем к Шурику.
...Вообще сообразила, что вся эта история - запомнить и получить грант по "гендерным исследованиям"!;-) - рассказывается по большей части женщинами и женщинам: "дамы" из Читы и Петровского Завода (Волконская - Анненкова - Юшневская, и там была какая-то суровая причина вдруг перестать писать через Волконскую, - которую Шурик не огласил!) - и "наши": Варвара, тетка Аграфена, сестра Екатерина, Коза (ака матушка героя)...
И вот еще Полина Барыкова.
Вообще прикол в том, что их по идее две. ("Таня Авдусина звонит Тане Авдусиной"(с) - ситуация в семье моей однокурсницы). Одна ко времени писания писем дама уже не юная, замужняя и детная, и не Барыкова, а в замужестве графиня Толстая, и Шуриково стихотворение, которое "П.... Б....овой" - оно, мне кажется, все-таки скорее ей - когда она была еще молодой и Барыковой.
Речь же у нас идет о второй, - кажется, ее двоюродной сестре и помоложе. Очередная "кузина" не совсем ясной степени родства.
Когда видишь в описи пачку писем от дамы с другой фамилией, в первых рядах в голову вползает романтическая версия. Но ее, дабы не плодить псевдосущности, я гнала метлой со словами "может быть, это какая-нибудь пожилая тетушка вместо Аграфены пишет"...
Ну так вот, это не тетушка.
До самих писем П.Б. я, повторюсь, еще не добралась. Но Варвара вдруг переписывает Шурику в письмо целую страницу из Полины. Точнее, начала там Варвара, рассыпавшись подруге в комплиментах в т.ч. в формулировке: "Если бы я могла выбирать себе сестру, а брату - спутницу..."
Я же поднавострила уши - *почему* именно такая формулировка?
А Полина тем временем ответила. Там много, я выписывала, на ходу переводя, самый эпический фрагмент, м.б. не в буквальной точности:
"Поверьте мне, Варинька, когда я узнала о несчастье Александра, моим первым чувством было сожаление, что я не могу разделить его судьбу. И я бы это сделала, если бы могла поверить хоть на одно мгновение, что он сохранил хотя бы малейшее воспоминание о привязанности, которую он засвидетельствовал мне в то короткое время, когда мы виделись.
Но столько лет отсутствия и эти тяжелые для него годы должны были, конечно, снова изгладить (меня) из его памяти..."
(ГАРФ, 279-1-156, л. 60-60об, цитируется в письме В.П. Винкевич-Зуб от 15 марта 1837 г.)
Раньше, в 1835 г., когда Варвара пишет брату о личной встрече с Полиной, оказывается, что в разговорах "она вспоминает время, которое мы провели в Твери" (там же, л. 46-46об). "Мы" - это т.е. все, Варвара, Шурик и Полина. И скорее всего, это 1824 год, когда он точно торчит в Твери в отпуске.
Варвара, проехав в 1835 г. через Петербург на морские купания, увиделась с обеими Полинами, - и в итоге выдала, получается, младшей (творческий пинок) идею писать письма в сторону китайской границы. И сама ее с тех пор регулярно упоминает: то Полина покупает Шурику древнегреческие книги, то - пока не пишет, узнав о его плохом самочувствии (ну т.е. хуже, чем обычно), чтобы (не догадаетесь!)... он не утомлял себя написанием ответа, но через Варвару просит передать...
Это пока идет то, что мы знаем точно. А дальше будет конструкт и предположения.
Первое. Шурик, "Стансы в каземате", финал, про (неназванную) возлюбленную. Подстрочником, это он к реке Неве под окном обращается:
"Но если когда-нибудь моя нежная подруга
Направит свои стопы к твоим берегам,
Если она когда-нибудь доверит тебе
Свою печаль и свои прелести, -
Окружи ее влюбленной волной,
Ее грудь, ее восхитительные очертания,
И сладострастную ее прелесть,
Что очаровывала мои руки, ласкавшие ее.
И если она тихо коснется
Своими устами твоих успокоившихся волн,
Оставь на ее розовых губах
Образ наших нежных поцелуев!
И пусть твоя волна помедлит,
Счастливая тем, что держит ее,
И унесет дальше от моей подруги
Шелест моего последнего вздоха."
В общем, хоть и совсем не портретное, но очень конкретное (я бы сказала - эротически конкретное) упоминание! Это, как я полагаю, вполне определенная дама, а не образ в голове поэта.
И еще одно: обращения к реке в "Стансах" по большей части довольно точны, они включают людей и места, мимо которых реально могла протекать река Нева: Иезуитский пансион, матушку (которая мотается между Питером и Москвой), аристократические дачи на Каменном острове. Так что дама - скорее всего, петербургская.
И второе. Это куда вероятнее. Улов из ИРЛИ, из эпической Картотеки Модзалевского.
Барыкова Прасковья Степановна, дочь статского советника. Родилась 25 октября 1805 года. Умерла 25 мая 1844 года. Похоронена в Сергиевой Пустыни под Петербургом. Девица.
1844 год, однако. Если это она, то - она в мае, Шурик - в августе. Она не успеет получить "письмо чужим почерком", а может быть, и он не успеет... Встретятся уже там.
Такая история, пока во многом предположительная.
Ну, и моё:
Pauline Барыкова
- Могла бы вымерять - пути, года, снега,
Но минул час - что толку в сожаленьях праздных!
Вся наша жизнь в известном смысле - берега,
И горе тем, кто водворяется на разных.
Зачем выпрашивать подачки у судьбы?
Какая сила отменяет слово "было"?
А ты... я думала, что ты меня забыл.
- И я надеялся, что ты меня забыла.
(20.12.12, после ГАРФа)
*
Еще немного Архивных Хроник(ов)
Длинная развесистая опупея с письмами аж коменданта Лепарского московским врачам по поводу Шурикова здоровья. В основном к одному, по фамилии Пфеллер. Параллельно до того же врача с приключениями докапывается Варвара. А потом еще до одного, - она пишет, что это хороший врач, он и ее саму лечил... Он отлавливается легче, консультирует, обнадеживает Варвару насчет возможного улучшения, пишет письмо "врачебным почерком", где Варвара разбирает не всё, просит посмотреть портрет своего дистанционного пациента... Фамилию его Варвара пишет примерно тремя способами - Hass, Gass, Haas. Словом, я его подозреваю. (Искомый Гааз правильно пишется как Haass).
(И да, кстати, о диагнозе. Чем дальше, тем больше похоже, что это не То О Чем Писал Завалишин, а вовсе даже горловая чахотка. Вещь невероятно противная, а по симтоматике иногда путаемая. А Завалишин как обычно).
*
Варвара, живя в Рязани, добывает брату греческие книги через Москву и Петербург, но в какой-то момент сообщает, что кое-что можно найти и в Рязани: здесь есть семинаристы, а у них есть Гомер и Гесиод...
Змея (резонно, по-моему) предположила, что на вырученные средства семинаристы пойдут в кабак, а Гомер и Гесиод им все равно были не в слонятку корм, так что - к обоюдной выгоде!
Мне эпическая картина продажи представляется в виде рисованной картинки.