Романс с продолжением
(новый опыт «глюколовского перевода»)
У мысли есть вес и масса:
Чугунная голова
Склоняется над романсом –
И вдруг полились слова.
А в теме он разбирается,
Не сможет и ввек забыть,
Что женщины могут нравиться,
Но не умеют любить!
Но при появленьи Адели
(Хоть так ее назови!)
Подумаешь: в самом деле,
Чужды ли они любви?
Она убедить старается,
Сверкает в Тверце вода…
И – Господи, как же нравится!
Но - верить им? Никогда!
А после – иные бедствия
Пируют в твоей судьбе.
Есть следствие, смерть, последствия,
И все это – о тебе.
В Неве – близко мель и камни,
На взгляд холодна вода…
Ответь же скажи, река, мне –
Забыт ли я навсегда?
Но – тихо. Лишь – перекаты,
Полуночный плеск весла…
Безжалостна все ж, река, ты:
Все близкое унесла.
Но если умеешь слушать –
Найдя ее, не зови,
И прочь мою боль и душу
Неси – от ее любви.
…Есть время привыкнуть к боли
И жить, не сходя с ума.
Играет вода в Тоболе.
Струится строка письма.
И тело дожить старается
До нового, может быть…
И все лишь в одно упирается:
Умеешь ли ты – любить?
(…30.01.13)
Ну, и почти финал этой истории:
(Тобольск, май 1844)
Май – значит все же сойдет снег,
Схлынет безумие двух рек,
Ветер в листе, суета садов,
Жить и любить бы – до холодов…
Что же так больно саднит в груди?
Кто же зовет тебя – «Приходи»?
Кто – прибавляет: «Не дождалась»?
В чем это голосе – эта власть?
Бойся, надейся, не понимай…
Спросят: «В чем дело?»
«Да так, май…»
(26.01.13, СПб)
Полина Барыкова умирает в мае 1844 года, в Петербурге (или скорее - в Царском Селе), А.П. Барятинский - в августе того же года, в Тобольске.
Не знаю, виделись ли они в 1825 году; в 1824 - точно. Тогда - ровно 20 лет разлуки...
Вот интересно - я про нее пишу, а ее писем еще не читала, только ту выписку у Варвары... (Ксерокс едет, скоро будет, и не будем гадать, какое у него качество... Чтобы не пугаться заранее). Впрочем, это все - не о ней, но о том, как история выглядит с _его_ стороны.
