Ужасы не напали, в сопредельном коридоре ремонт, а из каталога вышел Вагон Всего и Как Обычно Муравейник.
* В рамках "романа с III отделением" нашла заголовок дела, который, наверное, надолго удержит виртуальный первый приз, ибо я не представляю, что может быть краше.
Первая экспедиция, напоминаю. Государственной важности дело. Наряду с тайными обществами, иностранными шпионами и покрытием по матери царской фамилии.
"О сновидении однодворца Лимарева."
Не могу, закажу, хоть и совсем не в тему. Зато это... климат эпохи обрисовывает. Ну и хоть узнаю, ЧТО он там насновидел?! (И что ему за это было??)
* Надеюсь, когда-нибудь Фред напишет про "сетку" диагнозов в 19 веке. В смысле, все называлось и группировалось совсем иначе. Что-то, конечно, понятно: чума и холера так и называются
Но есть три предмета, которые, по-моему, обозначают примерно все остальное богатство болезней рода человеческого - особенно в сочетании с разными прилагательными. Это горячка, лихорадка и водянка.
Да, кстати, "белая горячка" в те времена - это таки не "белочка", а всякое помешательство с достаточно активным поведением. Потому что попадаются с этим диагнозом люди (например, старая тетушка) которые наверняка не пили запоем...
* Семейство "младших" Барятинских в Москве 18 века - или ветераны Броуновского движения на марше.
Эти люди не могут усидеть спокойно на одном месте. Даже если на этом месте стоит их домик. Какие мелочи!
Вот есть у нас (т.е. у них, т.е. у князь-Шурика) прадедушка Федор Андреевич. Так посмотришь - и кажется, что тихо сидит, за всю карьеру только и был вызываем в Петербург "насчет свободной продажи ревеня в Москве" (ревень - лекарство, видимо, "рецептурное средство", просто так с воза на базаре продавать нельзя, только в аптеке
Но вот прадедушка скончался, завещав Домик всем и поровну. Но это ж неинтересно! дети быстро продают все свои доли одному из братьев (кстати, не старшему) и разбегаются в неизвестных направлениях. Упомянутый брат, Владимир Федорович, с двумя хронически-незамужними сестрами высиживает на одном месте аж лет шесть - а потом и они бодро исчезают в неизвестном направлении, оставив в Домике дворника с женой. Дворник настолько суров, что хронически не ходит к исповеди. Это, видимо, единственный вольнодумец эпохи Просвещения в семействе Барятинских. А может быть, он калмык. Затем, лет через пять, помянутый Владимир Федорович, прихватив брата, приезжают в Домик,
Дальше наступает рубеж веков, нам внезапно известно, где отслеживать *нужный* хвост этой ветки, так что как там было дальше с Домиком - уже не знаю. Но *нужная * ветка развивает другую привычку: они бодро перемещаются из Москвы в Петербург и обратно, а потом по разным адресам Москвы (тоже почему-то не усидев в своем Домике) ВСЕ СРАЗУ. Т.е. примерно 4 брата и (опционально) две сестры, все взрослые, а один даже семейный...
Я даже понимаю, что было, наверное, отчего сбежать от мужа жене этого семейного брата - т.е. матушке моего героя, даме все же, с вероятностью - из Петербурга... Потому что это совершенно особый способ жить. Иногда мне кажется, что с ним надо родиться...
* ...и почему-то именно Москва начала 19 века отзывается у меня в голове. Петербург - нет, никакого сравнения. Наверное, поэтому никогда раньше не цепляла эта эпоха: первым выходит именно Петербург, а в качестве альтернативы - совсем провинция, по Гоголю. А Москва - не то и не другое, это совершенно особенное место.
...и чем больше влезаешь в эпоху, тем чаще на тебя (обычно там, где не нужно) выходит Наше Всё. В смысле Пушкин. Через некоторое время это начинает активно раздражать. Т.е. все им художественно-написанное - это действительно прекрасно и как раз чтобы что-то понять про эпоху. А вот количество пушкинистики, характеристика кучи народа исключительно исходя из Пушкина в их жизни, да и сам его по-жизни-характер - это, кажется, у меня совсем увы, никуда не лезет.
"Так уж как-то получилось"(с)
