Одна из ключевых фраз (для меня) об Александре Барятинском - от него же (из ответов на вопросные пункты в конце января 1826 г.):
"За две недели перед кончиною блаженной памяти Государя Александра Павловича, когда все известия сделались интересными..."
Выделено мной. Мутная ситуация. Одновременно: заболевает, а потом и неожиданно умирает царь - что будет дальше (и что именно делать дальше им самим); и - есть опасность, что тайное общество открыто.И то, и другое по официальным каналам поначалу крайне невнятно. (Не помню, кто именно из Тульчина и окрестностей говорит, что впервые внятно услышали о смерти Александра I от евреев на базаре).
Словом, он мог бы сказать по-разному: "неясными", "опасными", "подозрительными", "многообещающими", наконец... Но он сказал - *интересными*.
И эта поздняя осень 1825 года, это лавирование в потоке странной и стрёмной информации, эти квартирмейстерские юноши, летающие по его приказам между Тульчиным и Линцами и (и прочими любопытными местами, вплоть до Василькова) - это его высшая точка в этой истории, его звездный час... кончившийся ничем.
И, надо сказать, я реально не знаю, что могло БЫ быть дальше, - не ушли его наблюдательный генерал Киселев якобы по служебному поручению в Тирасполь - чуть ли не за день до начала арестов. И, как я понимаю, благополучно зная, что аресты - начнутся, и ближайший друг этого шебутного штаб-ротмистра стоит в списке на арест - первым. И, как я подозреваю, тоже - не ручаясь, что тогда будет.
(Может быть, ничего бы и не было, еще один тульчинский допрос. А может быть - и было. Вот реально не знаю).
Картинка в голове, продумано давно и за компанию с товарищами.
Дракон лежит на крыше тульчинской штаб-квартиры и вертит головой в разные стороны: "Ой,как интересно, ой, что будет-то..."
Другой, куда более крупный дракон, парит где-то над штаб-квартирой. Одним из многих потоков информации он отслеживает в том числе и эту крышу, как-то вроде: Ой, как интересно вы там, юноша, расположились... Ой, как вы на себя много берете... Нда, ладно, поглядим, что будет, может и обойдется... (Посмотрев на одну из дорог к Тульчину). Ой, нет, не обойдется. Интересно, что ТЕПЕРЬ будет? ...А идите-ка вы, юноша, в Тирасполь, может, хоть так обойдется... и у вас, и у нас. Идите, идите в Тирасполь, проверьте, - там, говорят, чума...
И еще одна занятная цитата оттуда же, совсем про другое. (Или про то же - т.е. про то, как он думает). До сих пор не обращала на нее внимания.
"...также мне совсем неизвестно существование других в Рассии обществ. Правда что я всегда сумневался чтоб столь много ревностных членов перваго общества в друг отступило от общей нашей цели. Я всегда думал что они образовали другое общество, но сие есть одно предположение и других доказательств не имею".
С этим у меня увязалась загадочная фраза, когда его спрашивают про некоего Баранова - собственно, еще один адъютант Витгенштейна, который для разнообразия - ни при чем (и вообще уже в отставке). Шурик тоже говорит, что к ним от отношения не имеет "“но неизвестно мне, не принадлежит ли он к какому-нибудь другому обществу, ибо я с ним на етот щет никогда не говорил.” (Это неопубликованное пока дело Баранова).
Т.е. правильно ли я понимаю, что это не лапша на уши комитету - или не только она, - и он натурально думал про "какое-то другое общество"?