...Чацкий, помнится, сказал в числе прочего: "Я езжу к женщинам, да только не за этим".
А я пошла в Историчку НЕ ЗА ТЕМ. Это был очередной раунд на тему "Мышь, ну зачем тебе вот конкретно эта пушкинистика, что ты там будешь смотреть (вариант: ты ее уже смотрела), ну ладно, посмотрим... ой, что это? Ой про кого это?!"...
Вот и правда, вопрос - "про кого?".
...В.П. Горчаков, автор обширных и очень беллетризированных "Выписок из дневника об А.С. Пушкине". Не тот, который лицейский - этот кишиневский и военный (и кажется, даже квартирмейстерская часть), там с искомым предметом выписок и виделся.
Для дневника этот обширный текст "с разговорами" слишком пространен - вероятно, это дневник в обработке по памяти. И для меня он ценен даже не Кишиневом и Бессарабией. Еще в прошлый раз я обнаружила там длинный фрагмент про то, как автор в конце 1820 г. едет из Кишинева в Киев и по дороге, натурально, оказывается в Тульчине. Там развесистые разговоры, упоминается какой-то "К...в", у которого он останавливается и "Б..." который ревнитель русского языка, и много неназванного народу. В первом в примечаниях подозревают Крюкова (кстати, которого? что-то мне кажется, что Александра), второго не отождествили. Ну да, если речь идет о русском языке, это явно не то Б.;-) А еще мельком упоминается Киселев и Потоцкие.
И вот зачем-то я полезла в этот текст еще раз, и вот натурально путем "и тут оно случайно открылось" вылезла на еще фрагмент. Автор, оказывается, за Киевом едет в Москву, в отпуск. А из отпуска в начале следующего года, вскоре после Контрактов, едет обратно.
А дальше мы имеем буквально следующее:
«Через два дня после моего представления барону Дибичу, я оставил Москву. До Тульчина с К.Т. и К.Б. мы отправились вместе.
Проезжая Киев, я по прежнему с моими товарищами остановился в Зеленом. Первою моею заботою по приезде было узнать, где Ф.Ф. [Орлов – K.], и что с ним, и тут же я не узнал, что Ф.Ф. действительно ездил к своей супруге, и, отобедав, у ней, возвратился в Киев, где пробыл все контракты, и на днях только что уехал, но неизвестно куда. Дальнейших расспросов делать было некогда, каждый из нас спешил явиться в срок к своему месту; но покуда подписывали наши подорожные и готовили лошадей, мы расположились в Киеве отужинать; в это время от какого-то проезжающего я узнал о восстании греков.
- Очень может быть, сказал К.Т. с важностью, что это движение заставит нас подраться, за кого и как, это увидим после, но война, как я полагаю, неизбежна.
К.Б. это выслушал со вниманием, и смеясь предложил К.Т. быть у него в отряде.
- Да это я могу предложить, - возразил К.Т. пресерьезно. При этом у них завязался спор о старшинстве и до того увеличился, что едва не дошел было до дуэли! Это спорили два поручика, К.Т. молодой гвардии, а К.Б. старой; основой возражений К.Т. было то, что он прежде произведен в поручики, а К.Б. утверждал, что он сверх того, что в старой гвардии, считался адъютантом старшего генерала: это также старшинство, да и не малое, прибавил К.Б. Но слова: лошади готовы! прекратили споры. Переезд до Василькова по дурной дороге охладил вспышку: мои спорщики помирились и все пошло как следует; а сколько возникает подобных споров и даже самых гибельных ссор от подобной ничтожной причины.
В первых числах марта я возвратился в Кишинев. Киевские слухи о восстании греков совершенно подтвердились, я уже не застал князей Ипсилантиев…»
В.П. Горчаков. Выдержки из дневника об А.С. Пушкине // Цявловский М.А. Книга воспоминаний о Пушкине. М., 1931.
С. 166-167
Примечания предполагают:
К.Б. = А.П.Б.
К.Т. – Петр Петрович Трубецкой (1798-1844),
На дворе зима (т.е. самое начало) 1821 года.
Что скажете, коллеги?
