По результатам хочу еще больше ругаться на его составителя, чем раньше. (Это Коваль.)
Но речь, пожалуй, не о том.
Все тот же "сибирский казак" С.И. Черепанов.
За компанию я выписала из него кое-что не относящееся строго к теме, но попавшееся на глаза.
(все по изданию: Черепанов С.И. Отрывки из воспоминаний сибирского казака. Казань, 1879.)
С. 35-36
«В Забайкалье, на пути в Петровский завод, ехал я с одним ямщиком-мальчиком и догнал пятерых беглых-каторжников. Я, тоже мальчик лет 19-ти, пришел в такой воинственный азарт, что выскочил из экипажа с бывшим при мне кинжалом и приказал оторопевшим беглым вязать друг друга; они повиновались, но вяло; я в экстазе бросил кинжал на землю и начал вязать сам. Как не пришло им, еще не перевязанным, схватить кинжал и заколоть меня – одному Богу известно! Когда перевязал и повел пленных к экипажу, ямщик мой уже убежал, и я, посадив связанных в повозку, сел на козлы и приехал на станцию».
С. 45
(1835-36 гг.)
«...в Кяхте на танцовальных вечерах был я, по крайней мере, львенком. Дом наш от Кяхты в 45 верстах. Не лишены сибирского удальства поездки мои туда. Отец мой, после моего служебного афронта, взял меня немного в ежовые рукавицы и не позволял бездельные отлучки из дому. Получив уведомление о предстоящем в Кяхте бале, я тихонько приготовлял лихую лошадь, и когда старик часу в девятом вечера, иногда и раньше, ложился спать, я «ногу в стремя» и скакал «в хвост и в голову»; часов в 11 я уже танцевал, а в 7 утра был уже дома и приготовлял отцу чай, после которого, взял ружье, отправлялся в лес, где, разумеется, ложился спать».
И немного о том, какая лапша будет свисать с ваших ушей после общения с Якубовичем...
С. 67-68
"Сообщу здесь анекдот об А.И. Якубовиче. По личному рассказу его, он ехал в Сибирь, сопровождаемый старым офицером, любившим выпить, – но это не мешало ему быть крайне строгим. Между тем, в одном городке жил родственник Якубовича, с которым ему хотелось увидаться. Просить об этом аргуса было напрасно. Якубович притворился больным и поневоле пришлось остановиться ночевать в этом городке. Страж и арестант выпили преисправно и легли вместе спать. Когда старик разоспался, А.И. вынул у него из кармана ключ от кандалов, снял их, надел на соседаа по постели, замкнул, и – ушел к родственнику, где пробыл до самого утра.
Можете вообразить ужас старика, проснувшегося в кандалах и без арестанта, который, впрочем, в пору явился, чтобы его успокоить.
В другой раз, на станции, Якубович пил чай. Приехала какая-то дама, подсела к самовару, по приглашению любезного кавалера, разговорились, А.И. очаровал ее своей умной и веселой беседой, - но тут пришли сказать, что лошади готовы. Якубович встал, раскланялся со своею новою знакомкой и громко брякнул кандалами, существование которых она вовсе не подозревала, так как до сих пор собеседник ее сидел спокойно.
Дама ахнула и упала в обморок...
(Анекдот этот я слышал, как от А.И., так и от самой дамы, Г-жи Сельморан, начальницы иркутского медвединского сиропитательного дома..."
Так уж и быть, поверим госпоже Сельморан... Но вот в направлении "туда" Якубович ехал в хорошей компании, попавшей в итоге в Нерчинск!
Один он мог ехать разве что с тех заводов, куда их распределили поначалу (и то не помню, один он туда попал или с кем-то) - все в Нерчинск же, - да только сомневаюсь, что у него в тех краях случилась родня!
В общем, как говорили мне в одной (казахской) экспедиции насчет общения с другим любителем устной художественной прозы - ты мол, его слушай, а время от времени "ушки нагни - и струсь, струсь!" В смысле - стряхни.
