creativeУтром был туман, снегопад и 17 том. Я сидела на кровати и задумчиво проглядывала 17 том ВД, в частности – всякие сводки на тему: каким разрядам что предлагали назначить, кому лично что предлагали…
Там, конечно, отражено не все разнообразие мнений («по колесовании четвертовать» все-таки не появляется), но разные штучные мнения, которые приведены, тоже ничего себе. Тем более, чем ниже разряд, тем бодрее расползаются мнения.
Явно отличался оригинальностью мышления
Вообще идея послать в монастырь и конкретно на Соловки возникает не раз и для разных разрядов, но, видимо, императору не нравилась совсем.
Табличка, кого к наказанию по какому разряду приговаривают, тоже зело любопытна, показывает разброс мнений графически. Например, первый разряд делится – примерно у одной трети, самых «засветившихся» таблица выглядит неразнообразно: есть два варианта – четвертование и просто смертная казнь (напоминаю, это до того, как царь все это конфирмует «с понижением»), и еще есть Мордвинов, который методично подает голос за «политическую смерть», сидит один такой посреди остальных – и подает. У Барятинского – внезапно два таких голоса (проверила по тетради – Мордвинову внезапно составил компанию тот самый Шишков), а у остальных все различия – какая категория многочисленнее: за четвертование или просто за смерть? (И тут да, есть разнообразие, у Оболенского 29 и 34 , у Петра Борисова – 14 и 48, у Барятинского – 3 и 57).
А есть вторая часть первого разряда – где начинается «видовое разнообразие» приговоров… от внеразряда до 10-го. Вот Сутгофа 5 человек предлагает четвертовать, 48 – просто убить, еще несколько – разными вариантами сослать в Сибирь, а один – записать в солдаты
Ну, и правда, первый разряд – он разнообразный. (Хотя второй, как известно, в чем-то еще краше: одни полк на Сенатскую привели, другие в 1820 году поговорили о республике – никакой разницы в результате!)
А где-то посередине же 7 разряда «видовое разнообразие начинает усыхать в противоположную сторону, даже самые бодрые любители смертной казни перестают ее присуждать. А на трех последних (из них, впрочем, в 10-м – 1 человек физически, Михаил Пущин) отваливаются и варианты с каторгой, остается ссылка и отдача в солдаты.
(И еще один момент, пока я не ушла от этой темы: об отказах выносить приговор «по родству». Самые богатые сознательными родственниками – Одоевский и Волконский, у них в Верховном суде нашлось по трое; по двое отказались выносить приговор Трубецкому и Никите Муравьеву… А его родному брату Александру – один, вот такие курьезы родства!
Еще у некоторых – по одному, нашелся даже родич барона Черкасова… Это, впрочем, не значит, что это все наличные родственники, это только те, которые не захотели. У Барятинского там сидит родственник – и благополучно пишет ему про «первый разряд».)
Так вот, на фоне «вегетарианских» последних разрядов как-то отчетливо выделялся в 9-м Оржицкий, которому внезапно 5 человек прописали с первого по третий разряд (то есть один даже, по идее, за смертный приговор!), а все остальное судилище – с восьмого по десятый, середины не случилось.
Ну вот и пошла я выяснять, чем славен декабрист Оржицкий…
(продолжение следует - и будет уже непосредственно о нем;-))