Эта история вышла на меня сама по себе. Не по ссылке откуда-нибудь. Просто выглянула из заголовка замечательно подробной описи дел Главного штаба 2 армии. Я говорила, что могут попадаться дела (как в случае истории с Акинкой), которые куда увлекательнее своего заголовка, но тут заголовка хватило.
Но прежде, чем его сообщить, обрисуем общие рамки, так, пожалуй, будет… рельефнее.
Итак, местечко Тульчин, Главный штаб 2 армии. 1825 и 1826 год. Архивное дело на полторы сотни страниц. (И часть еще одного дела.)
Полтора года расследования. С привлечением не токмо военных, но и гражданских властей.
По высочайшему повелению – то есть по запросу исходно лично от императора (непосредственно присылал Дибич).
С опросом кучи свидетелей, поиском таковых, если куда уехали и, кажется, даже с одной очной ставкой….
В общем все звучит очень серьезно. За вычетом одного замечательного обстоятельства – темы расследования.
Финальная сумма выясненого официально называется так:
«Выписка из дела о бывшем якобы в Тульчинском доминиканском монастыре 5 Декабря 1824 года видении»
То есть повторюсь
– полтора года,
- частично, заметим, в параллель с расследованием о Южном, простите, тайном обществе (справедливости ради, это уже было время, когда свои хвосты долавливали гражданские власти в основном, ну а военные, если что приходило, по необходимости реагировали… но все же!)…
– не по дури кого-то конкретного (ну мало ли странных людей в Тульчине!), не по энтузиазму самого Главного штаба – а по императорскому повелению дошедшему аж из Петербурга (вроде бы на начало 1825 года император уже и еще там, а не в путешествии куда-нибудь)…
- Киселев, Юшневский (никуда ему при такой должности не деться!...ну пока он при должности), генерал-квартирмейстер Хоментовский, комендант, местный гражданский заседатель и еще какое-то количество народу на подхвате (и всем им помимо этого есть что делать по должности!)…
…занимаются расследованием какой-то мистики.
Точнее, оно опять-таки очень быстро становится (и подтверждается переданным дополнительным указанием императора) расследованием траектории распространения слуха. С попыткой установить его первоначального автора.
Что там вышло в результате, мы еще увидим, а пока, пожалуй, время переходить к вопросу «а что было-то?»
Итак, 5 декабря 1824 года в Тульчине, в костеле доминиканского монастыря – он же, собственно говоря, городской костел (при Николае I постройка закономерно смутирует в православную церковь и теперь, после перерыва на советскую власть является ею опять, а костел в итоге есть какой-то куда более мелкий) – так вот, в костеле, конечно же, ночью, мало того, ровно в полночь, конечно же! – «явилось видение священника, совершающего литургию пред олтарем; причем самый олтарь был освещен и слышен звон колоколов на колокольне, и что о сем видении дано было знать в Главную Квартиру Армии, откуда посланы были жандармы, по прибытии коих к монастырю видение исчезло и они возвратились в страхе». (Видение, заметим, тоже исчезло при виде жандармов, проявив, так сказать, законопослушность.)
По крайней мере, так повествовал слух, дошедший до императора, то есть до Петербурга… заметим, довольно оперативно по тогдашним меркам: видение случается в начале декабря 1824 года, а в конце января Дибич уже пишет Киселеву с требованием начать расследование.
Впрочем, хотя о том, как оно туда добралось, увы, никто как раз расследования не вел и Второй армии не сообщал, я тут в целом не вижу большой трудности: Потоцкие, которым принадлежит Тульчин (в том числе и Тульчин – так будет точнее) – люди, вполне вхожие в Петербургский высший свет, так что либо кто-то из них, либо из их знакомых того же, соответственно, круга, вполне мог привезти это слух, приехав с юга в столицу… или получив там письмо (здесь уже мог быть и кто-то неравный по положению, например, Потоцким мог написать управляющий).
Словом, хоть и было бы любопытно узнать эту траекторию в деталях, тут никакой мистики можно не ожидать.
Кстати, отдельно интересно, что именно хотел выяснить император? Правда ли было видение? Или просто пресечь странные слухи? Памятуя об александровом мистицизме последних лет, я вполне поверю, что вопрос «правда ли» его вполне мог интересовать… Но генералу Киселеву заветных дум императора не сообщили, а сказали – расследуй!
И все заверте…
Правда, похоже, начальный этап тоже остался недокументированным. По понятной, в общем-то причине – зачем куда-то писать, когда вот у тебя Тульчин вокруг, вот офицеры твоего главного штаба…
Словом, 10 февраля бумага прибыла в Тульчин. А уже 11-го дежурный генерал Байков рассылает ее дальше: генерал-интенданту Юшневскому, генерал-квартирмейтеру Хоментовскому, коменданту Малиновскому и заседателю Маевскому (этот последний – уже гражданская власть, многие из них нам еще попадутся, а обилие фамилий на –ский показывает, что Польша близко, а точнее – прямо тут… и то ли еще будет!). И в бумаге этой указано – помимо ссылки на императора и Дибича, что «делаемо было разыскание и по оному открывается, что о упомянутом видении слух вышел от Начальника Литографии 9-го класса Войны». Война – это в данном случае фамилия, заметим. (А класс – по табели о рангах, это такая приколка, кажется, с гражданскими чиновниками в военном ведомстве – им пишут не должность, а только класс, например «4-го класса Юшневский» потом тоже так пишется). Интересно, когда году в 1813 переводятся из одного полка в другой пол-комплекта всадников Апокалипсиса… то есть, простите, «прапорщики Война и Горячка» - это он или кто-то из его родичей?
Начальника типографии с интересной фамилией взяли за зябры – и из него высыпалась предшествующая траектория Дело был так: однажды он зашел «к Кухмистру Графа М. Потоцкого, для получения обещанных мне Эстампов», но дома была только его жена и две ее гостьи, которые спросили «слышал ли я о чудесах Тульчинских?» - а узнав, что не слышал, рассказали. Придя домой, он вроде бы и не особо веря слуху, рассказал его только своей жене (итак, у нас есть еще и «пани Война»…). Понятно, что дальше он мог вообще больше ничего не делать;-)
Впрочем, прежде чем прокладывать траекторию дальше, я задамся совершенно посторонним к видению вопросом: а почему этот достойный человек пришел за эстампами (что само по себе не возбраняется!) – к кухмистру графа Потоцкого? Тот вроде бы кухней ведает, а не живописью…. Ничего, конечно, не мешает ему при этом быть любителем искусства (и, кстати, скорее всего, шляхтичем)…. Но, в общем, меня не оставляет мысль, а не уползают ли эти эстампы из хозяйства не сильно хозяйственного графа Мечислава, пока он пьет и дурит? Под девизом «другим нужнее», например (а кухмистеру прибыль)… Впрочем, по этому вопросу никакого расследования не было, так что двинемся все-таки опять следом за слухом.
Через несколько дней г-н Война услышал еще одну версию слуха, еще более подробную, и уже на службе – от штабс-капитана Хижевского, а тот утверждал, что ему рассказал лично комендант, который еще и жалел, что сам при таком событии не присутствовал. Они с Хижевским решили провести собственное расследование, отправились в монастырь и расспросили целых двух настоятелей – бывшего, который там так и жил, и нынешнего, но те ничего не знали. Впрочем, офицеры убыли оттуда с мыслью, что, может быть, монахам есть зачем скрывать… И г-н Война решил при случае расспросить коменданта. А пока рассказал обо всем нескольким квартирмейстерским офицерам (в том числе Николаю Бобрищеву-Пушкину и некоему «Менду»… кто знает «карты Менде» середины XIX века – это он!) Случай представился через несколько дней, начальнику литографии выдавали в присутствии коменданта какие-то деньги, присутствовал еще один офицер, ничего нового комендант не сказал, зато третий офицер с интересом переспросил, о чем речь…
…в общем, в конце своего прошения г-н Война жалуется, что на него совершенно несправедливо наговаривают, что это он распространяет слух, «весь Тульчин знал прежде меня»!
Ну, весь не весь, но аудиторию знающих он явно подрасширил. Да, кстати, по его свидетельству, никто не говорил ему ни про точное число, ни про колокольный звон.
Расследование тем временем пошло дальше. Опрошенные шляхтенки подтвердили состав гостей у супруги графского повара, комендант сообщил что не он рассказал Хижевскому, а Хижевский ему; Юшневский опросил какое-то количество интендантских чиновников, и части их опять-таки все разболтал начальник литографии…
Довольно информативен оказался штабс-капитан Хижевский, он подробнее описал из поездку в монастырь. Оказывается, когда он пошел к новому настоятелю (точнее, дождался, пока тот закончит служить вечерню), то настоятель ему «при бытности казнадзея и закрестиана» (вторую должность я опознать не могу, а еще он пишет «по приезде нашем в манастир») не просто сказал, что ничего не знает, а предположил вполне реальную версию события, из которого мог возникнуть слух: похоже, примерно в те же даты он сам ездил крестить ребенка в каком-то из ближних селений и по возвращении послал этого самого «закрестьяна» положить святое миро, которое используется при крещении, обратно на алтарь, причем сделать это, поскольку дело было уже в темноте, при свечах…
В общем, Хижевский в итоге совершенно, по-моему, верно решил, что если кто-то шел в это время мимо, и увидел внутри свет (и – добавлю от себя – мог и в окно специально заглянуть от любопытства), то он вполне мог увидеть именно то, о чем рассказывают – священник, в алтаре, при свечах – наверняка литургию совершает!
(Правда, ни колоколов, ни жандармов. Но это уже отдельный вопрос.)
Но, похоже, эта часть истории как-то не сильно распространилась по Тульчину и дальше…
Сам же Хижевский слышал исходно слух еще до встречи с говорливым г-ном Войной, от какого-то шляхтича Соколовского, жившего у него по болезни - «будто бы в Тульчинском костеле Святой Антоний чрез непостижимую силу совершал литургию при освещенном олтаре», а тот слышал это от неизвестных людей «при приискивании себе места для обучения первоначальным правилам малолетних детей грамоты».
Да, кстати, Киселев тоже послал запрос в монастырь. Ему просто ответили, что им ничего неизвестно.
Где-то к весне расследование, сделав пару кругов по Тульчину, завязло, но его взбодрили со стороны. Киселеву написал, во-первых, епископ, с вопросом, не узнали ли чего, а то гражданские власти ничего не расследуют. А во-вторых – опять Дибич, о том, что император по-прежнему желает узнать, от кого пошел слух. А Дибич желает знать, почему заседатель обратился к настоятелю монастыря письменно, если его просили – устно. (Не делаешь – плохо, делаешь – все равно не то…). Дело было уже в мае, так что летом и осенью расследование продолжилось.
Например, опросили того шляхтича Соколовского, который непонятно зачем жил у Хижевского.
Персонаж оказался довольно красочный.
«Урожденец... Шавельского повета г. Шевеля, находился для излечения болезни в С. Петербурге, откуда взят Графом Станеславом Потоцким 1820 года в его имение для обучения детей...»
(В общем, из Шауляя он. Между прочим, земляк Розалии Сонгайло, если кто помнит историю про тобольскую пассию князь-Шурика Барятинского).
Полезно, словом, лечиться в Петербурге… Правда, судя по всему, что-то с учением детей Потоцкого не пошло, потому что мы-то застаем его вовсе не при усадьбе, а на квартире у офицера, «будучи им взят, - пишет Соколовский, - из одного сострадания моей учести, вышедши во время ярмонка в м. Верховке происходимого для проискания у кого либо места обучать детей» - и вот на этой ярмарке он спрашивал в толпе, нет ли у кого детей и откуда все эти люди приехали. Неизвестные люди сказали, что они не местные, детей у них нет – а правда ли, что в костеле было видение?
Да, пишет, кстати говоря, не Соколовский, а писарь, а он только расписывается. Почерк довольно корявый – этот, пожалуй, научит детей… Словом, тут я с Потоцкими солидарна (тем более, что это не Мечислав, а, кажется, не столь эпический Станислав) – «гнать надо, товарищи!»(с)
В общем, эта линия зашла в тупик, и она была такая не одна – Киселев, отчитываясь Дибичу, пишет: "в м. Тульчине, лежащем на большом тракте и главною квартирою занимаемом, весьма трудно узнать, от кого пошли помянутые слухи, ибо многие ссылаются на разговоры проезжающих неизвестных людей, временно в корчмах и трактирах останавливающихся».
Кстати же, о временно проживающих в Тульчине – одна из шляхетских дам, тех самых, что сидели в гостях вместе с г-ном Войной, вспомнила, что она услышала это от второй присутствовавшей приятельницы, а та – что от «актрисы Вишневской».
И так на сцену выехало еще одно обстоятельство, благодаря которому, кстати, расследование в итоге и тянулось на несколько месяцев дольше, чем могло бы - тульчинский театр.
(продолжение следует)
P.S. Да, кстати, на аватарке - Тульчин, и вдалеке, через ворота дворца Потоцких, виден Тот Самый Костел!